Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
20 января 2010
Костанцо Костантини
 Правда ли, что ты большой гурман, как утверждают некоторые твои друзья ?
Нет, я не гурман. Я люблю простые блюда, при условии, что они хорошо приготовлены. Я не люблю сложную кухню. Мое первое знакомство с такой кухней состоялось сразу после войны, в Германии. Это было то ли в 1945-м, то ли в 1946-м. Я приехал тогда в Германию с Пьетро Джерми, чтобы представить фильм Дорога надежды. Германии больше не существовало. Были лишь тысячи и тысячи километров развалин, лунного пейзажа, похожего на кошмарные галлюцинации. Сначала мы приехали в Бонн, потом в Кёльн. В Кёльне царила атмосфера апокалипсиса. Среди руин высился устрашающим черным призраком собор. Но один ресторан был все-таки открыт — это был китайский ресторан. Мы зашли туда. Пока мы ели, снаружи ходил взад и вперед небольшой духовой оркестр из солдат в униформе, которые играли марши известных немецких композиторов. И среди этой сумрачной обстановки меня очаровала китайская кухня. Но еше больше, чем китайская кухня, меня очаровал этот оркестрик: он играл ровную, красивую, трогательную мелодию, которую я никак не мог забыть. До такой степени, что даже включил подобный оркестр в действие фильма Путешествие Дж. Масторны, который до сих пор мне так и не удалось снять.
Тем не менее после этого китайской кухне ты предпочел стряпню Чезарины, поварихи из Болоньи, у которой, как правило, питаешься. Не является ли одной из причин этого, что ты считаешь ее своей второй или третьей матерью ?
Я вовсе не сразу отказался от китайской кухни. Гораздо позже, во время путешествия в Сан-Франциско, я вновь открыл для себя удовольствие от китайской кухни, от этой, если так можно выразиться, миниатюрной, вычурной, приготовленной в чисто восточном стиле еды. Цвета, вкусы, запахи, девушки, которые снимают с вас обувь и носки, потом обтирают ноги горячим полотенцем, — все это создает атмосферу некоего эзотерического ритуала. Жестокое разочарование наступило после, когда я начал посещать китайские рестораны в Италии, Франции, Англии. Единственное, что можно было получить в таком месте, — это отравиться, и в лучшем случае все заканчивалось неотложной помощью. В Лондоне Стенли Кубрик пригласил меня поужинать в китайский ресторан, который находил превосходным, но я так и не смог заставить себя что-нибудь там съесть, возможно, потому, что поблизости, как я знал, нет больницы. После я перепробовал для себя все мыслимые и немыслимые диеты: макробиотическую, для похудания и так далее. Если мне все же придется выбирать наиболее подходящую диету, сейчас я, пожалуй, выберу вегетарианскую.
Готовишь ли ты сам, нравится ли тебе готовить ? Кто готовит еду у вас дома, Джульетта или кухарка? Нет ли у тебя кухарки из Шанхая или Гонконга, как это принято сейчас у модных режиссеров вроде Марко Феррери и других?
Хоть я и занимаюсь работой, требующей терпения фокусника, я не готовил никогда, разве что для кошек. Это может показаться странным. Большинство артистов имеют к этому склонность: ведь стряпня отчасти сродни творчеству, она похожа на работу художника, мастера по керамике, скульптора. Это одна из форм ручного созидания и напоминает работу ремесленников эпохи Возрождения. Почти все художники великолепные повара. Джульетта тоже хорошо готовит: она из Болоньи, а болонская кухня очень известна. Но в основном для нас готовит наша прислуга, Мариолина, обычная женщина. И после всего, что я рассказал, как может быть у меня китайская повариха?
В чьей компании ты предпочитаешь садиться за стол: друзей, незнакомых людей, мужчин, женщин?
Я не выношу, когда за столом собирается более трех человек. Когда мне случается оказаться в многочисленной компании, мне кажется, что я теряюсь, если это, конечно, не женщины.
Тициан не садился за стол, если вокруг него не было компании из семи или девяти женщин, по числу муз.
Да, но что касается Тициана, то его счета в итоге оплачивал Папа.
Ты куришь? Если да, то что: табак, гашиш, может, другие взбадривающие вещества?
Я не курю ни табак, ни гашиш, ничего другого. Раньше курил, но бросил около пятнадцати лет назад. Произошло это, когда у меня обнаружили аллергический плеврит. Для этого не потребовалось никакого героизма: курение вызывало у меня ужасающую тошноту. Сейчас, когда я вижу, как кто-то достает сигарету из кармана, мне кажется, что он достает револьвер. Я себя чувствую по-настоящему плохо, если рядом курят. В этом вопросе я становлюсь совершенно невыносимым занудой, тем более что Джульетта курит много. Когда я вспоминаю, чем мы занимались в Римини во времена моей юности, меня охватывает дрожь. В ход шло все, что попадало в наши руки, листья платана, труха, конский навоз. И из всего этого мы умудрялись делать сигареты, завернув весь этот кошмар в журнальные листки. Чтобы незаметно покурить, мы забирались в пляжные кабинки, которые тут же превращались в газовые камеры.
Занимаешься ли ты спортом? Какие виды спорта предпочитаешь?
Я никогда не занимался спортом, никаким. Спорт меня совершенно не возбуждает, может быть, потому, что мне абсолютно чужд дух соперничества. Я имею склонность быть всегда с проигрывающими, едва подвертывается случай. Конечно же по утрам, когда просыпаюсь, я делаю пару-другую движений для разминки, или мне делают массаж, но это не имеет ничего общего со спортом.
 Однако тебе доставляло удовольствие водить свои быстрые и мощные автомобили.
Верно, было время, когда мне ужасно нравилось водить и когда я обожал мощные автомобили. Я менял машину каждые два или три месяца. Тут не обошлось без влияния Мастроянни, который покупал себе новые машины еще чаще, чем я. Это сумасшествие достигло своего апофеоза во время съемок Сладкой жизни. Когда я проживал на виа Лютеция, то водил знакомство с одним торговцем автомобилями, который раз в два-три месяца являлся, вызывал меня по внутреннему телефону и говорил: "Пожалуйста, Федерико, выгляни на минутку в окно". Я высовывался: внизу стоял ослепительно новый "ягуар", или "мерседес", или "феррари". "Попробуй машину, и если тебе не понравится, ты мне ее вернешь", — говорил он. А поскольку аренда на один день стоила огромных денег, я предпочитал просто-напросто купить ее. Этой страсти к машинам, мании бесцельно кружить в них по городу я обязан многими фильмами: видеть без какого-либо смысла проносящиеся непрерывной чередой перед моими глазами картинки, создающие идеальную психологическую ситуацию для обдумывания фильмов, которые я собирался сделать. Большая часть моих фильмов была задумана в машине.
Почему же все-таки ты прекратил водить машину?
Я платил слишком много штрафов, и было слишком много нежелательных последствий. Однажды в Риччоне я ехал на "мерседесе" по городской улице, когда какой-то малец въехал в меня на своем "фиате тополино". Это была целиком его вина, у него не было даже водительских прав, но абсолютно все были на его стороне. Какой-то немец, остановившийся поглазеть на происшествие, предложил мне: "Господин Феллини, вы не продадите мне свою машину, я ее подарю жене. Она будет в полном восторге". Я продал ему машину и с тех пор больше не сажусь за руль. Меня возит шофер, или я еду на поезде. В городе я обычно хожу пешком или сажусь в автобус.
Правда ли, что стоимость быстрых и мощных машин, которые ты менял каждые два-три месяца, ты включал в счет производства, увеличивая таким образом и без того астрономические суммы, уходившие на съемку твоих фильмов?
Астрономические суммы, в которые обходились мои фильмы, — чистейшая выдумка. Мои фильмы никогда не были дорогими, даже наоборот. Я никогда не потратил лишней копейки. Меня любят представлять режиссером с крокодильим аппетитом, этаким Аттилой мирового кинематографа, оставляющим за собой выжженные земли. Но это абсолютно неверно. Правдой, напротив, является то, что многие страны, находившиеся в состоянии экономической депрессии, благодаря прибыли, полученной от проката моих фильмов, поправляли свои дела. Причем это относится не только к странам третьего и четвертого мира, но и к европейским тоже. Например, перед появлением Дороги и Ночей Кабирии Бельгия и Голландия считались одними из самых бедных стран и стали невероятно богаты после того, как запустили у себя в прокат мои фильмы.
Тогда откуда появились эти слухи?
 Мало кто знает, что продюсеры не выложили для моих фильмов ни су из кармана. Деньги добывались из других источников, но барыши в итоге почему-то оседали у них. Видимо, для облегчения этой задачи они и распустили слух, что Феллини — режиссер своенравный, разорительный, царственно ведущий себя, неуправляемый расточитель, необузданный, которого лишь они могут образумить. Под предлогом того, что лишь им удается сдерживать меня, они просят неимоверные суммы, словно речь идет не о создании фильма, а по меньшей мере о строительстве вавилонской башни. Каждый из моих фильмов становится исполинским мероприятием, с каждым годом делающимся все более исполинским. Я стал заложником колоссального финансового механизма, управляемого этим своего рода всепожирающим чудовищем — продюсером. Но возникающие у меня сложности связаны не с деньгами, а с тем, как выразительно, со всеми надлежащими чувствами передать путь героя фильма.
То, что ты рассказываешь, без сомнения, верно, но также верно и то, что ты все-таки любишь деньги.
Я люблю их иметь, но не делать. Деньги не определяют мою жизнь. Анджело Риццоли Старший мне говорил: "Федерико, сделай, как я тебе советую: сваргань для меня короткометражку, легкий, хорошо усвояемый фильм, кусочек оттуда, кусочек отсюда, пока ты снимаешь что-то более серьезное. Если ты это сделаешь для меня, я обещаю тебе много-много денег". Я отвечал ему: "Коммендаторе, кроме того, что я вообще не понимаю, в чем суть этих короткометражек, которые так всех привлекают, я просто хочу иметь деньги, а не делать их". На что он мне отвечал: "Чтобы их иметь, их надо сделать". — "Вот и хорошо, сделай их и отдай мне", — подытоживал я. Он не мог понять, что я не в состоянии делать фильмы, которые не увлекают меня, не приводят в движение мое воображение, не радуют.
Правда ли, что творческая лихорадка зачастую мешает тебе спать и ты страдаешь бессонницей?
 Я всегда спал мало, с раннего детства. Моя мать часто обнаруживала меня в люльке с открытыми глазами, и это немного беспокоило ее. Я всегда страдал бессонницей, но раньше не доходило до такого, что бывает теперь, когда стал взрослым, я от этого не страдал, как страдаю сейчас. Обычно я ложусь в пол-одиннадцатого вечера и сплю до часа ночи, не больше. Пробуждаясь, я пытаюсь чем-то занять свое воображение, но ничего не приходит в голову. Как если бы перед глазами была стена: все серое, угасшее, непроницаемое. Никакой мысли, ни одного образа, мое сознание остается безучастным. Часто я выхожу на улицу, особенно летом. Обычно отправляюсь на площадь Испании. Там находятся карабинеры, время от времени один из них приглашает меня поездить с ним по городу. Это очень волнующе. Машина, словно гондола, скользит по спящим улицам. Все вокруг кажется спокойным, упорядоченным, красивым. Но за этой внушающей доверие декорацией совершаются все мыслимые преступления. Радио скороговоркой передает устрашающе-скучный перечень насилия и прочих ужасов, в то время как карабинеры расспрашивают меня об Аните Экберг или Софи Лорен.
Принимаешь ли ты какие-нибудь лекарства от бессонницы ?
Я знаком со всеми существующими средствами от бессонницы. Я мог бы провести научную конференцию по поводу снотворных, трав, гипноиндукторов и транквилизаторов всех видов. Как-то одна женщина прислала мне подушечку, набитую гипнотическими травами. В сопроводительном письме говорилось, что стоит лишь положить голову на эту подушечку, и ты тут же погрузишься в глубокий сон. Но стебли растений кололись, как иголки, так что через две или три ночи я все же был вынужден отказаться от этой волшебной подушечки.
Ты никогда не думал о том, чтобы рассказать в твоих фильмах о своем опыте человека, страдающего бессонницей?
Страдающий бессонницей всегда норовит преувеличить количество часов, проведенных им без сна, и представить себя жертвой, подчеркивая к тому же трудности вынужденного бодрствования. Кроме этих психологических аспектов я мог бы использовать мои рейды по ночному Риму в компании карабинеров. Я хотел даже сделать об этом серию фильмов для телевидения. Однажды я просидел в казарме с часу ночи до утра, слушая их рассказы. Что меня особенно заинтриговало, это сопоставление людей со спокойным нравом, как те карабинеры, с вызванной наркотиками психопатической, шизофренической преступностью, все более и более жестокой, что вызвало желание разобраться, найти причины, мотивы, корни преступлений и насилия. Я выбрал бы тех, кто менее всего осведомлен в происходящем и, преследуя кого-то, не знает, кто этот человек и что он сотворил. Тогда бы, возможно, все заканчивалось без особого успеха, но зато можно было бы рассказать о темной, загадочной стороне жизни нашей страны.
2 страницы
 1 2
|
|
|
|
Версия для печати
