Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
29 ноября 2009
Владислав Шувалов
 За Коэнами издавна тянулся след ценителей и специалистов нуара, однако, как это ни странно, впервые авторы подошли вплотную к мифологеме классического нуара лишь в своем девятом фильме Человек, которого не было. Действие ленты происходило в Калифорнии, в 1949-м, когда "силы зла" властвовали безраздельно (по названию одноименного нуара Абрахама Полонски, датированного 1948-м г.). Главный герой в исполнении Билли Боба Торнтона совершил непредумышленное убийство, но оказывался на электрическом стуле по другому обвинению, подойдя к жизненному финалу с целым набором разочарований. Между этими событиями клубок закрученных отношений напоминал сюжетную путаницу Большого сна /1946/. Здесь были свои темные личности и пронырливые адвокаты, несправедливый судья и роковая нимфетка в исполнении молоденькой Скарлетт Джохансен. Невезучий тюфяк – главный герой всех фильмов Коэнов – попадал в капкан фатальных совпадений и случайностей. Однако, в отличие от прошлых случаев, в этом фильме коэновский неудачник вызывал не смех, а горечь, рождавшуюся от осознания абсурда бытийной карусели и неизбежности трагического конца.
Акцент на "фильм-нуар" был сделан не только в сюжете, но и в сопутствующих элементах. Коэны под завязку набили картину характерными аллюзиями. Имена персонажей, названия отелей и магазинов вызывали массу отсылок к классике жанра (Тень сомнения /1942/, реж. А.Хичкок, Двойная страховка /1944/, реж. Билли Уайлдер, Большой сон /1946/, реж. Х.Хоукс, Асфальтовые джунгли /1950/, реж. Дж.Хьюстон). Коэны по требованию жанра обесцветили фильм, первоначально снятый на цветную пленку, но в результате ошибки при проявке ряд копий разошелся в цветной версии, что тоже отражало трагическую "судьбу нуара в Америке". Известно, что многие классические фильмы 40-х в это самое время были колоризованы, получив распространение не только в черно-белом, но и в цветном варианте, вызывая упреки поклонников в надругательстве над жанром.
Коэны научились выпекать такие многослойные пироги, что иногда кондитерская начинка была сюрпризом для самих авторов. Так случилось и с Человеком…, под который впоследствии была подведена доказательная база, что фильм-де является вольной экранизацией повести Альбера Камю "Посторонний" /1942/. Сходств было более чем достаточно. Путь героя повести Мерсо, как и Эда Крейна, был отмечен трагической бесчувственностью. Он совершал бессмысленное убийство и был приговорен к смертной казни, не испытывая сожаления, угрызений совести, страха. Для Коэнов образ инертного персонажа был находкой, поскольку они сами к этому моменту изрядно очерствели. Однако сухая повествовательность, которая, по всей видимости, послужила причиной финансового провала фильма, была концептуально обоснована. Вопреки расхожим представлениям об изображении абсурдного, истинная мера абсурда в искусстве достигается не в результате эмоциональных всполохов и диковинных придумок, а вследствие передачи безмятежной мертвечины, неизбывной тоски бытия, усиливающей ощущение безысходности и абсурдности человеческого существования.
За вольное или невольное обращение к европейской классике и возврат в актуальное поле героя французского экзистенциализма Канн премировал Коэнов премией за режиссуру (ex-aequo с Дэвидом Линчем за Малхолланд Драйв).
Невыносимая жестокость, 2003
(сборы 35,3 млн. долл. при бюджете 60,0 млн. долл.)
 Если бы этот фильм не появился в "пятерке провалов", то можно было бы без обиняков растиражировать стереотипное суждение о том, что коммерческий успех обратно пропорционален художественному качеству. Оправданием всех снобов и неудачников является ложное утешение: чем более талантлив фильм, тем более он обречен на непонимание и неприятие зрительскими массами. Однако в число неудач коэновского бокс-офиса затесалась Невыносимая жестокость - фильм, которого по мнению большинства фанатов лучше бы вовсе не было.
Сам я так не считаю. Опрятная и в меру задорная комедия о выяснении любовных отношений в зале суда и за его пределами была выполнена на удивление ровно, без идиотских аффектаций Большого Лебовски и многозначительной скуки Фарго. Тот же подход наблюдается в последних по времени фильмах Вуди Аллена, у которого нежная романтика и сардонический юмор двигаются по параллельным рельсам и предпочитают не пересекаться. Пожалуй, Коэны впервые добились такой чистоты формы, приблизившись именно что к образцам голливудского кино, которое сегодня воплощают не лирические изливы Фрэнка Капры, а сентиментальные пустышки Гарри Маршалла. Поверхностность истории, в своих амбициях не выходящей за пределы развлечения выходного дня, большинство специалистов спровоцировала на грустные отзывы. Амурные забавы и образ импозантного адвоката навевал сходство отнюдь не с классической лентой Джорджа Кьюкора Ребро Адама /1949/, а с мюзиклом Чикаго в режиссуре другого Маршалла, Роба. Казалось, для полного счастья не хватало лишь, чтобы Кэтрин Зета-Джонс и Джордж Клуни, исполнители главных ролей, вдруг запели.
Продолжая кулинарную аналогию, Невыносимую жестокость можно сравнить с легкомысленным кремовым пирожным, признаться в обожании которого будет не с руки гурманам брутального кино. Шутники твердили, что Коэны поступили "невыносимо жестоко" с собственной репутацией, однако через несколько лет (даже после не менее бестолковой Игры джентльменов /2004/), Коэны вернулись на авансцену арт-мейнстрима, с лихвой компенсировав прежние неудачи (Старикам здесь не место).
Однако за это время у бывалого зрителя успел выработаться иммунитет к хронической ироничности Коэнов. Знатоки научились с отстранением относиться к коэновским сюжетам, несмотря на то, что в каждом фильме у них есть труп, и всякая шутка имеет лишь долю шутки. Имитация элементов, параметров, формы, стиля превратилась в ловушку, первыми в которую угодили сами авторы. В клонировании звукозрительных образов они достигли высот, обогнав даже Тарантино. Их фильмы воспринимаются пародийно, вне зависимости от того, сколько персонажей они убьют в очередном опусе. Коэны приучили мир воспринимать их кино как плод необязательной фантазии киноманов-переростков. Их галопирующие сюжеты раздуваются и лопаются как баббл-гам; критик Трофименков как-то назвал Коэнов "пузырями Земли".
Вне сомнений, дуэт пластически одарен и способен сопротивляться жанровым банальностям, на раз ломая жанр в том месте, где Коэнам это заблагорассудится. Они жонглируют жанрами как заправские циркачи. Каждый их фильм – это сумасбродная трагикомедия, разбавленная остросюжетными мотивами и приправленная сатирой. Но рецепт этого компота давно известен, приелся и набил оскомину – кажется, еще чуть-чуть, и авторы примутся цитировать самих себя. Некоторые обозреватели прочитали месседж фильма Старикам здесь не место как обращение "вечных мальчиков-подмастерьев", которые не выросли, но успели состариться. Новая лента Джоэла и Итэна Коэнов, выпущенная пока только в США, но встретившая прохладный прием, носит предельно сухое и невыразительное название - Серьезный человек /2009/. И если "старики" вдруг стали "серьезными" - это уже повод, чтобы над ними посмеяться.Трейлер фильма Серьезный человек, реж. Джоэл и Итэн Коэны
3 страницы
 1 2 3
|
|
|
|
Версия для печати
