Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
19 октября 2009
Владислав Шувалов
 Неспособность или нежелание брать в главные герои обычных людей вынуждает Пак Чхан Ука обращаться к киборгам и вампирам разного рода. В своей биографии Пак снял только один фильм для зрителей с нормальными, не гипертрофированными реакциями на кровь и насилие (Объединенная зона безопасности), хотя прорыв Пака на мировую авансцену связан с действительно красивой, и отнюдь не пуританской поэмой жестокости (Олдбой). С тех пор Пак, дабы прикормить музу, безуспешно совершенствуется в спецэффектах (Сочувствие госпоже Месть) и мудрствует в эксцентрике (Я киборг, но это нормально). Подобно вампиру, Пак на экране рвет жилы и пускает кровь: в Жажде она льется декалитрами. Сегодня уже многие поняли, что ценность Олдбоя была не в объемах вылитой красной краски и художественно размазанных брызгах, однако автор по-прежнему испытывает жажду насилия и, похоже, снимает прямо-таки "автобиографический" фильм.
…Католический священник (Сон Кан Хо), исстрадавшись за безнадежно больных прихожан, чьи предсмертные исповеди ему по долгу службы регулярно приходится принимать, решается на опасный медицинский эксперимент. Отправившись в некую секретную лабораторию, почему-то с религиозным уклоном, в которой все хирурги почему-то чернокожие, священник подвергается добровольному заражению и вакцинации. До сих пор подопытные пациенты умирали, но герой выжил. Те, кто прослышал об удивительном исцелении, спешат припасть к ризе священника или призвать чудотворца к постели умирающего. Вылечить герой никого не может, но обнаруживает в себе зловещую тягу к человеческой крови. Поскольку священник обретается в больницах, то пользуется плазмой или сосет кровь прямо из катетеров, вставленных в коматозных пациентов; служитель культа тешит себя мыслью, что таким образом удерживается от мании убийств. Впоследствии герой влюбляется в замужнюю девушку, которую заражает вампирской страстью. Парочка начинает орудовать вдвоем.
Большая часть фильма – это щедро обагренная красным декандентская лирика о двух влюбленных. Сказанное подтверждает и сам режиссер, предлагающий "Жажду" как "мелодраму о слепой страсти" (формулировка автора, опубликованная в пресс-релизе фильма). Слова автора важны, поскольку затруднительно понять, на какой жанр ориентировался режиссер. Его фильм изобилует жанровыми претензиями, но испытывает дефицит чистоты и равновесия композиционных частей. Как и вампиры, присасывающиеся то к одному, то к другому горлу, режиссер впивается зубами то в один, то в другой жанр. Хоррор, триллер, мелодрама, религиозная притча, черная пародия, социальный гротеск – автор бросает схематические наброски на полпути, в итоге завершая картину трагедией о невозможных отношениях любовников, ставших бессмертными, но обреченных пить друг из друга кровь, буквально и фигурально.
Пак вновь движется по излюбленному пути, стремясь превзойти персональные достижения в эстетизации умерщвления плоти, в чем и так мало какой "кино-кровопийца" может с ним сравниться. Однако чем более филигранно автор оттачивает сцены кровопускания, тем более очевидным становится исчерпанность его словаря, инфляция стиля, никчемность его "кровеносной системы", лишенной драгоценных эритроцитов, которые не насыщают гемоглобином мертвую ткань.
Колоссальные технические усилия, направленные на живописание вампирских утех (визуальные изощрения, тонкие колористические нюансы, грандиозный звук лопающихся вен и хлюпающих луж крови) легкомысленно растрачены. На героев смотришь как на персонажей комиксов, не испытывая к ним сочувствия, и воспринимая фильм равнодушно. Хотелось бы верить, что Пак сознательно сбивает всякое увлечение фильмом, чтобы лишить зрителя искуса влюбиться в аморальный романс, однако, скорее всего, Пак просто не чувствует меры того, где нужно шутить, а где плакать, где следует раскрыть персонажа и усилить его мотивацию, а где оставить героя в покое. По части технической скрупулезности фильм должен бы тянуть на роман, но кажется лишь набором кровопролитных скетчей, как короткометражки из альманаха Три экстрима. Атмосфера создается самым прямолинейным образом за счет брутальных виражей. Образы фильма поверхностны и быстро сворачиваются, не помогая развитию идей. Герой мог и не быть священником, фильм можно было и не шифровать под "Терезу Ракен" - ничего от этого не изменилось бы. Даже любовники могли быть не вампирами, а кем угодно из разномастной галереи упырей современного кинематографа – это тоже неважно: лишь бы был повод пролить кровь.
"Кино без границ" выпускает фильм 29 октября, так что зрители сами смогут проверить пределы личных возможностей и поупражняться в разгадках жанровых ребусов. Когда фильм получил Приз жюри в Канне (точнее сказать, разделил его с другой лентой) некоторые апологеты азиатского экстрима посчитали награду подачкой. Может быть, беспорядочная композиция и сбивчивая тональность фильма и в самом деле есть ни что иное, как неведомый ритм и новая сюжетная типология, к которой будут восприимчивы особо одаренные зрители – те, кто боится солнечного света и неутомим в жажде крови. Но я рассуждаю по старинке: чтобы узреть душу, необязательно потрошить тело.
Трейлер фильма Жажда реж. Чхан-Ук Пак
|
|
|
Версия для печати
