Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
|
27 октября 2009
Эми Тобин Перевод: Ольга Надольская
ЭТ: Я хочу расспросить вас немного о производстве фильма. Когда несколько лет назад мы беседовали с вами о Святой, мы обсуждали ваш метод работы с оператором. В этот раз с вами работал тот же человек?
ЛМ: Нет, я каждый раз работаю с разными операторами. По определенным причинам мне так удобнее и практичнее. У меня прекрасные отношения с каждым из них. В то же время на всех фильмах я предпочитаю работать с одними и теми же звукорежиссером и звукооператором.
ЭТ: Звукорежиссер выступает также дизайнером звука?
ЛМ: В этом фильме - да. Но ваш вопрос ведь касался фильма Святая и оператора?
ЭТ: Вопрос в большей степени касается построения мизансцен в Женщине без головы. Вы постоянно используете малую глубину резкости, при которой героиня показывается в фокусе, а фон вокруг нее размыт.
ЛМ: Во время написания сценария я много думала о том, стоит ли отделить героиню от фона, сделав его нечетким, или наоборот. В итоге я остановилась на сочетании этих вариантов. Мне очень нравятся те сцены, где фон возникает, словно призрак. В процессе съемок я много времени уделила работе с фокусом. Я ненавижу, когда фокус меняют непосредственно по ходу фильма. В визуальном плане это очень раздражает. Я устанавливаю его заранее, чтобы не менять…
ЭТ: На протяжении одного плана?
ЛМ: Да, на протяжении одного плана. Я устанавливаю камеру и сохраняю фокус на протяжении целого плана. Иногда мы меняем фокус, но сохраняем его на одном персонаже, приближая или отдаляя его, но не переключаемся с одного персонажа на другого. Мне не нравится переключение фокуса между персонажами. Полагаю, это также связано со структурой моих фильмов.
ЭТ: Я бы хотела посмотреть фильм еще раз, чтобы убедиться, но мне кажется, в нем нет субъективных планов.
ЛМ: Их действительно нет.
ЭТ: Так же, как и в других ваших фильмах. Почему?
ЛМ: Это мой способ работы с камерой. Для меня камера - это в некотором смысле еще один персонаж, и я не могу заменить ей того, кто уже есть в фильме. По этой же причине я всегда помещаю камеру только туда, где на самом деле мог бы находиться человек. К примеру, если я снимаю автомобиль, я никогда не поставлю камеру перед ним, потому что там никого быть не должно. Я устанавливаю ее внутри. В этом фильме, впрочем, мне иногда приходилось устанавливать камеру снаружи, так как она не помещалась… но у зрителя все равно оставалось ощущение, что она находится внутри автомобиля. Я думаю, мой метод работы с камерой во многом определяет форму фильма. Нравится вам это или нет, но как зритель вы всегда чувствуете себя участником происходящего. Я также никогда не использую полный захват и переход между сценами. Я нахожу эти приемы слишком обезличенными. Мне нравится думать, что камера это некто, кто существует на самом деле, живое создание, кто-то очень любопытный, но не осуждающий. Кто-то, кого не возмущает увиденное.
ЭТ: Вы рассматриваете камеру в том качестве, которое документалисты называют "незамеченным наблюдателем"?
ЛМ: Нет, так как в этом качестве у камеры нет воли, нет своей точки зрения, нет индивидуальности, а в моих фильмах камера является своего рода персонажем. Это, по сути, еще один человек. К примеру, иногда, когда звук слышится за кадром, камера движется, и это выглядит так, как будто наблюдающий вдруг отвлекся на услышанный звук и следует за ним. Я пытаюсь работать с камерой именно в таком ключе. "Незамеченный наблюдатель" вел бы себя иначе.
ЭТ: В этом случае можно ли сказать, что камера это вы – именно вы там находитесь?
ЛМ: Да, это я, но не такая, как я сейчас, этот персонаж моложе меня. Намного моложе.
ЭТ: Почему?
ЛМ: Прежде всего, потому что при приближении к камере во мне вновь просыпается любопытство, желание узнать, что будет происходить в фильме, как будто не я писала сценарий. Суть в том, что я уже знаю, что будет, поскольку сама работала над сценарием, но во время съемок я хочу исходить с позиций человека, который не имеет ни малейшего представления о том, что произойдет. Я полагаю, для меня, как и для других режиссеров, очень важно руководствоваться элементом любопытства. И не только в отношении определенного эпизода или выбранной темы, но и в отношении актеров, иначе сложно понять, как с ними работать. Мне проще внести все эти элементы – пытливость, любознательность, отсутствие оценки, если я представлю себе, что камера это десятилетний ребенок. Но если вы спросите меня, мечтала ли я уже в десять лет снимать кино, я отвечу, что нет.
ЭТ: Я думаю, ваше отношение к камере объясняет в частности непосредственность, свойственную вашим фильмам. Это очень и очень интересно…
ЛМ: Невероятно, как метод работы с камерой меняется в зависимости от способа мышления. Меня даже форма камеры, которая напоминает маленького монстра, очень расслабляет и успокаивает, и это помогает мне выстроить кадр во время съемок. В кинопроизводстве есть что-то монструозное. Даже съемочная площадка имеет свой облик. Это что-то вроде чудовища со щупальцами – у вас есть камера, есть микрофон, есть свет, все эти провода, тянущиеся по земле, все эти приспособления, отходящие от вашего тела, вы как будто вбираете в себя пространство. Вы как опухоль, которая поглощает все живое и полное энергии. Я нахожу это очень забавным.
ЭТ: Это что-то вроде осьминога?
ЛМ: Вроде голодного осьминога.
ЭТ: Ваш последний фильм уже показывали в Аргентине?
ЛМ: На моей родине мы сталкиваемся с большими трудностями в отношении проката фильмов такого типа. Это неслыханно, но в Аргентине, где производится 120 фильмов в год, нет адекватного механизма дистрибуции. Некоммерческие фильмы показываются в тех же кинотеатрах, где идут блокбастеры, и, конечно, они не могут конкурировать со Шреком или Бэтменом. У них совершенно другая аудитория, и с этим ничего нельзя сделать. В Аргентине снимают прекрасные фильмы, но никто их не видит. И это очень странно, особенно учитывая тот факт, что к футболу у нас подходят с толком. Есть большие футбольные стадионы, но есть и поменьше, есть спортивные школы.
 ЭТ: Еще один вопрос. Когда мы беседовали с вами о Святой, вы сказали, что один из ваших следующих проектов будет в большей или меньшей степени связан с научной фантастикой.
ЛМ: В то время, когда происходила наша беседа, я как раз находилась в процессе написания сценария фильма ужасов. Когда сценарий был наполовину готов, я поняла, что должна внести в него правки, на которые потребуется очень много времени. Параллельно я начала писать сценарий Женщины без головы и поскольку работа над ним продвигалась значительно быстрее, я решила закончить его, а после вернуться к первому сценарию. Сейчас, когда можно было бы заняться им вплотную, у меня появилась возможность поработать над еще одним фильмом, который представляет собой адаптацию известной в Аргентине мистической истории о чужеродном вторжении. Я очень рада, что мне предложили участвовать в этом проекте, и я уже приступила к работе. В основе сценария лежит комикс, который, возможно, является самым популярным в Аргентине. У него много фанатов, которые негативно относятся к моему участию в проекте. Самое удивительное здесь то, что действие комикса происходит в пятидесятые годы и большинство его фанатов - это люди, которым за тридцать. Комикс много раз переиздавался, у него появились поклонники в молодежной среде, но основной костяк фанатов составляют люди старшего поколения. Это будет первая экранизация. Комикс называется "El eternauta", что в переводе означает "Посланник вечности".
3 страницы
 1 2 3
|
|
|
|
Версия для печати
