Иван Кислый
Неполным будет утверждение, что в Аире Вайда виртуозно соединил литературную основу с документалистикой. Нет, более того: он поставил под вопрос сосуществование жизни и кинематографа. Вайда спрашивает: перестает ли жизнь, заснятая на пленку, быть жизнью? И дает вполне однозначный ответ.
Читать далее
|
|
|
|
|
1 июля 2009
Владислав Шувалов
Тем не менее, в условиях спекулятивного радикализма молодых авторов или безнадежного конформизма режиссеров старшего поколения фильм Муратовой, которому, всё же не хватает редакторских правок, является сильным и важным высказыванием о настоящих временах. Муратова никогда не удостаивалась больших призов ММКФ, довольствуясь призами экспертов. В 2002-м Чеховские мотивы были удостоены приза российской критики. Ситуация повторилась в нынешнем сезоне. Мелодия для шарманки получила две награды второго ранга – Приз ФИПРЕССИ и Приз Международной федерации киноклубов. Приз за лучшее исполнение женское роли девочке, которая откровенно следует арлекинскому стилю Муратовой, кажется сомнительным, но является спасительным для жюри, поскольку фильмы основного конкурса либо были лишены женских образов (Выходка, Палата №6, Как велит бог, Красота), либо эти образы уходили на вспомогательные позиции (Чудо, Пропавший без вести, Пять дней без Норы). Фильмы, построенные на главенстве женских характеров, не блистали оригинальностью и были самыми слабыми фильмами конкурса (Биби, Малая Москва, Сегодня и всегда).
Несмотря на фурор российского кино, одна позиция призового листа ушла за рубеж. Приз за режиссерскую работу достался мексиканке Марианне Ченийо (и вновь!) за духоборческую драму. Кстати, Пять дней без Норы была одной из немногих картин, которая не обладала статусом премьерности, поставленной во главу фестивальной концепции руководством во главе с новым программным директором Кириллом Разлоговым, вернувшим в Конкурс значимость премьерного показа. Фильм Ченийо был представлен осенью на кинофестивале в Морелии (Мексика), а позже показан на кинорынке в Берлине. Те, кто следит за развитием мексиканского кино, могут отметить интерес местных авторов к моральной тематике (фильмы Карлоса Рейгадаса, Фернандо Эймбке). В отличие от вышеуказанных имен, принадлежащих миру артхауса, Ченийо подходит к теме с использованием средств зрелищного кино, в частности, вводя в черную комедию элементы семейной мыльной оперы. Результат оказался посредственным, хотя и смотрибельным. Престарелая женщина кончает жизнь самоубийством, предварительно подготовив свой уход. Смерть накануне Песаха требует перенесение погребения на несколько дней - дата была выбрана женщиной умышленно, чтобы семья успела собраться на похороны. Женщина заготовила продукты, раздала письменные указания всем – от кухарки до бывшего мужа. Однако бывший супруг начинает дурить, препятствуя последней воли умершей: святотатствует, строит козни, пытаясь поскорее избавиться от трупа. Поскольку персонаж еще и атеист, то он мешает помощи иудейской конфессии, чем вызывает гнев диаспоры, совершенно очевидный. В финале все образуется, и семья объединяется за столом, смеется и радуется, будто это не похороны, а праздник. Вольное обращение с темой скорби подрезает опору фильму, который был неплохо собран и обладал яркими персонажами. Чувство нравственности режиссеру категорически отказывает – над трупом глумятся, обыскивают, оскорбляют, неудачно свозят на кладбище и вновь возвращают в дом. Все это подано в качестве забавного момента безобидной трагикомедии. Неудивительно, что картина, тяготеющая отнюдь не к провокации, а к ненатужному времяпрепровождению, не была востребована в других странах, а сорвала аплодисменты лишь в стране, где сильны атеизм и языческие воззрения.
5. Перспективы и ретроспективы в зоне конфликта
В конкурсе "Перспективы", в котором были собраны вопреки сложившемуся заблуждению не дебюты, а, главным образом, фильмы, отмеченные странностями киноязыка, также был осенен не лучшим выбором жюри во главе с Робертом Дорнхельмом. Что вдвойне обидно, поскольку секция, которую устроители сравнивали с каннским побратимом "Особый взгляд", должна была акцентировать внимание на "поисковых и экспериментальных работах", как это заявлено в регламенте фестиваля; такие фильмы в конкурсе все-таки были. Приз конкурса "Перспективы" получила Зона конфликта, картина грузинского режиссера Вано Бурдули, сына знаменитого певца и актера. Можно по-разному относиться к фильму, на отдельный вкус весьма поверхностно и игриво изображающему грузино-абхазский конфликт, кажущийся лишь фоном для съемки криминального роуд-муви, но нельзя отрицать, что фильм по своему языку не то, что консервативен, но совершенно вторичен.
Особое внимание к грузинскому кино (по одному грузинскому фильму в Конкурсе и "Перспективах", одна лента в "Московской эйфории", плюс отдельный цикл ретроспективного грузинского кино советской поры) похвально, тем более что кинематограф студии "Грузия-фильм" всегда отличался трогательной искренностью и простотой восприятия жизни. Однако Зона конфликта Бурдули, Посредник Дито Цинцадзе, Другой берег Георги Овашвили сделаны по шаблонам зарубежного мейнстрима, пусть и с учетом местных социальных проблематик.
Новое грузинское кино отмечено уверенными профессиональными навыками, но сугубо локальной моралью и натянутым юмором (либо вовсе лишено иронии). Кино Грузии пытается осознавать себя как национальное искусство, поэтому принимается за глобальные темы, спотыкаясь об одиозные трактовки вроде появления в фильме Другой берег немотивированной драматургией сцены, в которой солдат российских миротворческих сил на мосту, разделяющим Грузию и Абхазию, устраивает мздоимство и резню. Не обольщаясь на счет нашей военщины, коробит, что сцена в фильме выглядит фальшивой и политически ангажированной.
|
|
|
Версия для печати
