Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
|
23 апреля 2009
Владислав Шувалов
 С самого начала кинематограф привлек Вильяма Шекспира в свои верные сторонники, за сто лет отрапортовав несметным количеством экранизаций пьес великого английского драматурга. "Фильмы по Шекспиру" стали отдельным горизонтом, цельной художественной системой, позволяющей изучать и оценивать вехи развития мирового кино. Синематека, не пытаясь объять необъятного, остановилась лишь на пяти знаковых шекспировских экранизациях новейшей киноистории.
Расцвет постмодернизма в кино конца века примирил современный киноконвейер с большой культурой, одной из священных коров которой с незапамятных времен служит драматургия Вильяма нашего Шекспира. Феномен его всеобъемлющих пьес и точных сюжетных формул как нельзя лучше пришёлся ко двору начала 90-х, когда превыше всего почиталась коммерчески успешная индивидуальность, которая, тем не менее, в условиях творческой вседозволенности и диктата маркетинга, обнажила проблему симуляции таланта и дефицита подлинной оригинальности. Новые язычники, интерпретирующие старые истины, ухватились за наследие и мифологему Шекспира как за спасательный круг, благо, что творчество величайшего из драматургов было и остается безграничной вселенной, глыбой невероятного масштаба, Ноевым ковчегом, дающим приют для людей самого разного круга амбиций и меры таланта. Ниже предлагается пять названий, связанных с именем и творчеством Шекспира из числа кинопостановок последних 20 лет, получивших широкое распространение.
Гамлет /1990/, реж. Франко Дзеффирелли
 Хранитель театральных традиций Дзеффирелли экранизировал драматургический канон с дорогим сердцу итальянца оперным размахом, что означало пышную обстановку и статусный ангажемент. Как всякий безыдейный ремесленник, Дзеффирелли не сопротивлялся тексту – вся его авторская решительность ушла на смелый голливудский кастинг. Предполагалось, что на звезд первой величины зрители будут ходить как в зоопарк. Но кино, нацеленное на скандальный подбор актеров, получилось занудным и толстокожим - оттого оно быстро скисло, не вызвав ни фейерверка восторга, ни бури огорчения. Все актеры со своими ролями справились, в том числе Мел Гибсон, в те времена проходивший исключительно по ведомству экшна. Для роли рефлексирующего меланхолика из датского королевства Гибсон оказался слишком ретив и "безумен". Тогда вновь возникла догадка, что роль Гамлета – заветная мечта всех артистов - это не удел избранных и сверхталантливых, а всего лишь циничный расчёт, с которым прокладывается прямая дорожка к актерскому олимпу; хрестоматийный Гамлет в силу первоначальной яркости образа и удобства исполнения оказывается под силу любому харизматику. /1990/, реж. Том Стоппард
 Фильм как нельзя точно характеризует суть культурных процессов наших дней и подтверждает истину, что универсальным языком шекспировской классики можно объяснить "положение вещей". Неслучайно авангардный парафраз "Гамлета", написанный Стоппардом в 1967 году, получил свое экранное воплощение лишь спустя четверть века. Именно в годы победившего постмодернизма стало возможным менять местами лидеров и аутсайдеров, подтрунивать над классическими интонациями и способствовать переоценке хода истории с позиций периферии и третьеразрядных фигур, каковыми в фильме драматурга-режиссера являются мелкие и суетливые герои с задника "Гамлета". Фильм Стоппарда не просто вывел на авансцену статистов, он возвестил о приходе Альтернативы как одного из главных стимулов мирового движения на современном этапе, за что был удостоен "Золотого Льва". Кроме того, Стоппард реализовал гимн искусству, провозгласив своим опытом, что истинно великое произведение уподоблено самой реальности, многомерному измерению, которое можно "читать" нелинейно, по-всякому и с разных углов. Через 8 лет Стоппард предложил обратный эксперимент – доказать, что реальность способна пуститься наперегонки с искусством, подминая искусство под себя. Тезис не вызывает сомнения, но результат оказался невразумителен: Влюбленный Шекспир, романтическая фантазия на тему жизни Вильяма Ш., собрала семь премий "Оскар", но оказалась досадной однодневкой. Считалось, что признание Американской киноакадемии было поздней компенсацией Стоппарду за то, что его революционный Розенкранц и Гильденстерн прошел мимо "Оскара", не получив ни одной награды. /1991/, реж. Питер Гринауэй
 К моменту вольной экранизации шекспировской "Бури" Гринауэй пребывал в зените своей славы. Построенные на мельчайших технических нюансах Книги Просперо в эстетическом смысле продолжали линию приторно-маньеристского опуса Повар, вор, его жена и её любовник /1989/. Гринауэй вновь стремился покорить фестивального зрителя барочной мощью и изобразительным шиком. Каллиграфически безупречная вершина творчества английского структуралиста оказалась привлекательной не в последнюю очередь благодаря тексту, смягчавшему традиционно рассудочные и тяжеловесные построения лидера поставангарда. Шекспир оказался тем лоцманом, который помог фильму миновать рифы наигранной учености, и поводырем, на плечо которого опиралась публика в условиях безжалостно ослепительной визуальности. Шекспир словно разделил ответственность за успех экранизации: торжественно ледяная патетика Гринауэя была утеплена стихотворным гением (да ещё в исполнении аутентичного шекспирианца Джона Гилгуда). Через два года каннские критики разорвут Дитя Макона - за нахальную эстетизацию вакуума, оказавшегося истинным содержанием позднего творчества Гринауэя. Если бы не Шекспир, прискорбная истина открылась бы раньше. /1995/, реж. Кеннет Брэна
 К одноименной пьесе Шекспира фильм не имеет отношения, зато в высшей степени предрасполагает к легкому времяпрепровождению и незамутненной театральной радости, которая, если верить историкам, сопровождала представления театра "Глобус". Кеннет Брэна совместил в Зимней сказке то, что умеет делать лучше всего – "быть с Шекспиром на "ты" и снимать современные разговорные комедии (Друзья Питера /1992/). Дохлая труппа, созданная из городских сумасшедших, уверенных в своей актерской непогрешимости, берётся за постановку "Гамлета". Новоявленный демиург констатирует: "Это не люди, это актеры", из чего вытекает последующая образность ядовитого сценического паноптикума. Грамотеи, болтуны и пересмешники на репетиционный период уединяются в заброшенной сельской церкви, которую планируется выдать за королевские покои Эльсинора. Черно-белая разговорщина с массой уморительных шуток и прелестных перепалок в духе манхэттенского невротика Вуди Аллена оказалась самой непретенциозной лентой из шекспировского расчёта Брэны. Театральный "магнум опус", осваиваемый коллективом экстравагантных чудиков-неврастеников, был пристрелочным подходом англичанина к грядущей вампуке, собственно Гамлету, широкоэкранной 4-х часовой эпопее, напыщенной, размашистой и скучной. Черновик в манере "здравствуйте, я - ваша тетя" был честнее и оригинальнее. /1997/, реж. Баз Лурманн
 В океане дежурных возмущений, что Шекспира-де опустили до уровня эмтивишных молокососов, можно найти немалый повод для гордости, порадовавшись за бронзового истукана, сошедшего со своего унылого пьедестала. Так восхищаешься пенсионером, случайно попавшим на тинейджерскую вечеринку, уделывающим прыщавых завсегдатаев на их собственной территории, и в награду за смелость уводящим в ночь самых клевых девок под завистливые взгляды внучатых самцов. Баз Лурманн рассчитал всё точно: величие первоисточника можно донести до молодежи, если упаковать фильм в соответствующую, т.е. сногсшибательную, визуальную обертку. Формой подачи Шекспира стала атмосфера экстатического пати, клубного угара, глянцевой обложки. Чуть более придирчивого зрителя, выдавливающего из себя сноба, постановщик осыпал массой отсылок. Лурманн связал воздыхателя Ромео с популярным перцем Леонардо Ди Каприо через образ "бунтовщика без причины" Джеймса Дина, реанимировал модную молодежную линию, почившую в 60-х (Вестсайдская история Уайза, Ромео и Джульетта Дзеффирелли), поражал техникой цитирования (разборка между Капулетти и Монтекки на бензоколонке выполнена с блеском, который оценят любители оперно-брутальных дуэлей Серджо Леоне). Кроме того, австралиец убивал сразу двух зайцев, как тот чужак на вечеринке, осваиваясь в джунглях американской кинокоммерции посредством декламации английской нетленки. _____________________________________________________________________
Времена проходят, одна мода сменяется другой, но Шекспир находит себе трибуну в любой ситуации, какими бы плачевными и пессимистичными репликами эпоху не характеризовали искусствоведы-пуристы. Хотя в чём-то и они правы. Иногда, кажется, что обилие экранизаций шекспировских стандартов объясняется кризисом общего образования и недостатком оригинальных замыслов; нынешние кинодельцы просто не читают других авторов. Шекспириана представляет собой ту табуретку, взобравшись на которую экранизатор уже по одному лишь факту постановки возвышается над остальным миром; классический подстрочник служит мантией "культурного человека", ширмой, нередко прикрывающей безликость автора. Однако при наличии небесталанно созданной фактуры, экранизация, вступая в резонанс с шекспировским словом, оказывается способной создавать новую форму истины. В этом проявляется негаснущее свечение шекспировского гения, усиливающее художественный пульс постановки, даже едва прощупываемый. Шекспир гуманен и справедлив, давая шанс всем, кто обращается к нему за помощью. И пусть говорят, что Шекспир подвергся энтропии, разложился на атомы, на калории, включенные в среднесуточный рацион школяра. Может быть, это единственные полезные элементы в обывательском пайке, теплящие перспективу культурного роста и подпитывающие организм духовной энергией.
|
|
|
Версия для печати
