Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
16 апреля 2009
Ричард Мэримен Перевод: Михаил Гунин
 РМ: Не было ли это вопросом дополнительного измерения в рамках реальности, которое могло навредить фантазии немого кинематографа?
ЧЧ: Безусловно. Я всегда говорил, что пантомима гораздо более поэтична и обладает универсальным смыслом, который понятен всем (при условии хорошей постановки). При использовании слова все становится излишне гладким. Голос сам по себе прекрасен, он очень открыт, но я не хочу быть излишне открытым в искусстве, иначе может возникнуть ограниченность. Очень немногие люди обладают голосом, который может достичь или создать иллюзию огромной глубины, в то время как движение столь же естественно, как полет птицы. В выражении глаз нет никаких слов. Чистое выражение лица, которое люди не могут скрыть – оно может быть столь нежным, если речь идет о разочаровании. Все это мне нужно было иметь в виду, когда я начал говорить. И я знаю, что много потерял в плане красноречия. Оно не может быть столь же прекрасным.
РМ: А какой из фильмов наиболее любим вами?
ЧЧ: Мне все-таки кажется, что это Огни большого города. Он очень цельный, отлично поставлен. Настоящая комедия.
РМ: Действительно, фильм очень сильный. На меня произвело впечатление то, насколько близки в нем комедия и трагедия.
ЧЧ: Это меня едва ли интересовало. Скорее, мне кажется, было какое-то ощущение личного. Я всегда обладал этим чувством, в той или иной степени оно стало моей второй натурой. Возможно, это связано с тем, что окружало меня. И не думаю, что юмор возможен без сострадания и симпатии по отношению к людям.
РМ: Возможно, дело в нашем стремлении облегчить собственные страдания?
ЧЧ: Нет, думаю, жизнь – это нечто большее. Если бы причина была в этом, у нас было бы больше самоубийств. Люди хотели бы уйти из жизни. А я думаю, жизнь – замечательная штука, и нужно прожить ее при любых обстоятельствах, даже в печали. Лично я предпочел бы жить. Выбрал бы опыт, пусть даже ради самого опыта. Мне кажется, юмор помогает нам сохранить здравый смысл. Излишний трагизм может нас переполнить. Трагедия, безусловно, является частью жизни, но мы наделены средствами, которые помогают справиться с чем угодно и защитить себя. Трагедия играет большую роль в нашей жизни, а юмор дан нам для того, чтобы найти защиту. Юмор универсален, он в той или иной степени исходит из сострадания.РМ: Как вам кажется, существует ли такое явление, как гениальность?
ЧЧ: Я никогда точно не знал, кто такой гений. Думаю, это тот, кто наделен талантом и принимает его близко к сердцу, но также способен стать мастером в своем ремесле. Каждый из нас одарен в каком-то смысле. Обычный человек должен выбирать себе обычную работу, не требующую воображения, а перед гением не стоит выбор. Он делает нечто иное, но делает это очень хорошо. Многие мастеров на все руки принимали за гениев по ошибке. Беседовал Ричард Мэримен, 1966 год
©Guardian Unlimited
4 страницы
 1 2 3 4
|
|
|
|
Версия для печати
