Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
|
23 марта 2009
Жан-Мишель Фродон Перевод: Михаил Гунин
 Во многих ваших работах в области видео уже чувствуется поиск внутреннего ритма, особой атмосферы в том, что вы показываете.
Да, я всегда считал, что каждый предмет или человек обладает собственной температурой, своей уникальной пульсацией, собственным ритмом, а камера должна лишь обнаружить этот ритм и сделать его ощутимым. Тот же самое касается и кино: каждый делает свою часть работы, кто-то играет роли, кто-то занимается постановкой света, звука, декорациями и всем прочим. Моя задача – сделать ритмы осязаемыми. Они содержатся в самих кадрах, и роль монтажа тут невелика. Конечно, при монтаже можно задать определенный ритм, какую-то общую динамику, но самое главное разыгрывается именно в кадре. Нужно долго изучать места съемок до того, как найдешь то самое, верное место. Ведь именно там все происходит. Это также касается названия фильма: слово "Голод" служит не для описания того, что происходит в фильме, здесь важно то, как оно звучит. Звучание слова рождает ассоциации с немым фильмом, с криком, тревогой и многим другим. Выбор делался из соображений наглядности, а не значения.
Кстати о наглядности: сам фильм насыщен визуальными деталями, особенно запоминаются стены камеры, которые полностью покрыты дерьмом.
Это было частью "протеста одеял" - вымазывание стен собственными экскрементами. "Круг дерьма", который я показываю, помимо своей физической сущности показывает нескончаемый характер той ситуации, в которой находятся герои, ощущая, что их жизни проходят в нескончаемом аду. То очевидное, что выходит из человеческого тела, становится образом его судьбы, и это то, что хотят отнять у них тюремщики, когда промывают людей и стены при помощи воды под высоким давлением, опять же, с невероятной жестокостью.
Но круг порождает неоднозначные ассоциации; у меня он вызывает в памяти солнце, изображенное Ван Гогом.
Правда? Для меня это круг дерьма, материальность которого также очевидна. Это знак протеста, видимое проявление бунта. Это не эстетический артефакт, и Бобби Сэндс с товарищами часто использовали этот знак. Но это не исключает его последующего художественного восприятия, ведь искусство также является проявлением протеста.
Можно ли говорить о том, что Голод знаменует собой конец вашей работы в области видео? Значит ли это, что, наконец-то попав в кино, вы распрощались со сферой, в которой работали ранее?
Надеюсь, что нет. Я намерен и дальше делать фильмы, продолжая работать в галереях и музеях. Как бы то ни было, я не собираюсь приниматься за новый фильм прямо сейчас. Этот серьезная личная инвестиция. Я еще не закончил работу с Голодом и собираюсь заняться сопровождением фильма, но, в то же время, должен постепенно дистанцироваться от него. Я не представлял, насколько долго фильм способен мобилизовать тебя уже после того, как он закончен: не только в практическим смысле, поскольку необходимо сопровождать его, но также и психологически. Это монстр с чертовски длинным хвостом! Только после того, как я удалюсь от него, я смогу в должной мере посвятить себя новым проектам. Но это произойдет не сразу. Сегодня я бы хотел, чтобы мой следующий фильм был любовной историей, а там посмотрим.
Вы ожидаете неоднозначной реакции на этот фильм в Великобритании?
Такое вполне возможно, но я готов к этому. Я несу полную ответственность за события, составляющие фильм. Он может огорчить некоторых англичан, так же, как и ИРА, но это абсолютно не важно, ведь этот фильм о сегодняшнем дне, о настоящем. Ежедневно люди используют свои тела в качестве оружия, каждый день смертники взрывают себя в Ираке и других местах. Безусловно, это не одно и то же, ведь Сэндс распоряжался только собственной жизнью, но он вышел за пределы собственного тела, вся его жизнь превратилась в машину войны, и с этого момента…Британское правительство называет вас "военным художником", что это означает?
Это пошло с тех времен, когда армия посылала ребят с акварельными красками, чтобы делать зарисовки разворачивающихся битв. Еще до того, как задействовали фотографов. Мне стало ясно, что должность военного художника продолжала существовать, в тот день, когда мне предложили ее. Военный музей назвал меня национальным военным художником и попросил отправиться в Ирак вместе с британскими солдатами. Вначале я отказался, потому что не имел никакого желания работать на армию. Но потом я решил, что имеет смысл попытаться создать другие изображения, отличные от тех, которые публикуются в прессе и которые можно увидеть повсюду. Я отправился в Басру. Ненадолго, всего на шесть дней. Я не был в зоне военных действий, но мое общение с солдатами было очень активным. Я хотел воздать им почести, особенно тем, кто погиб и дружил с теми ребятами, которых я встретил. И мне пришла в голову идея выпустить серию почтовых марок с портретами британцев, погибших в Ираке. На почтовых марках могут быть изображены только члены королевской семьи, либо те, кого уже нет в живых, но простых солдат, мертвых или живых, на марки никогда не помещают. Поэтому я создал инсталляцию под названием "Королева и страна", состоящую из почтовых марок с изображениями всех британских солдат, убитых в Ираке. Она выставлялась в Военном музее, но моя задача – превратить их в настоящие марки, и в этом состоит подлинный смысл экспозиции. При поддержке семей погибших солдат я веду борьбу с администрацией за то, чтобы эти марки были напечатаны и появились в продаже, чтобы их можно было клеить на конверты, чтя тем самым память погибших. Администрация отказывает нам, но мы не сдаемся. Я даже беседовал с Гордоном Брауном, и уверен, что мы добьемся результата. Не знаю, о чем они думали, выдвигая меня на должность национального военного художника, но я закончу этот проект, чего бы мне это не стоило. Когда я рассказал им о нем, они ответили: конечно, вы можете рисовать марки, но почему, к примеру, не пейзажи? Что? Пейзажи?!! Разве вам не стыдно за судьбу ребят, которых вы послали на смерть? Однако, этот проект не вызывает и десятой доли споров, которые может вызвать фильм, и это еще один интересный аспект кинематографа: он порождает споры. После показов люди хотят говорить о них. И этот фильм может стать началом чего-то большего.
Интервью было взято Жаном-Мишелем Фродоном 17 сентября 2008 года
©Les Cahiers du cinéma
_____________________________________________________________________
4 страницы
 1 2 3 4
|
|
|
|
Версия для печати
