Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
2 февраля 2009
Владислав Шувалов
 2. Маргаритка "Пражской весны"
Самая известная кинокартина чешской художницы, одна из визитных карточек "новой волны", фильм-взрыв, за которым закрепилась слава феминистского манифеста, поднимает на киноэкране изобразительную бурю, поражая видавших виды иностранцев психоделическими экспериментами и вызывая шок у зрителей из Восточного блока, не привыкших к подобной свободе самовыражения.
Абстракция Хитиловой оказывается мерой её понимания реальности, поэтому Маргаритки несмотря на нарочитую искусственность, кажутся до сих пор живыми и органичными, хотя, казалось бы, ничего "живого" в фильме нет: две роботоподобных милашки с клонированным именем "Мария" проводят время в нехитрых увеселениях. Не особо заботясь какими бы то ни было проблемами, куколки нежатся подобно цветам, благоухающим и красивым. Но одновременно они бессмысленны и бездушны.
Фильм посредством емкой формы объединил разные баррикады зрителей (почти идеологических врагов). С одной стороны, это приверженцы чистой незамутненной красоты, освобожденной от социальных вериг и обязанностей. Они пропагандируют удовольствие от факта самого проживания (прожигания) жизни и воспринимают бездушных кукол как прообраз нового человека. Другие зрители получили красноречивый образ конца мира, жители которого уподоблены растениям. Может ли красота быть бессмысленной? Гуманно ли предъявлять к красоте претензии? Может ли считаться красивым то, что лишено морали? Сама Хитилова не ставила своей задачей найти утверждающий ответ на этот вопрос. Маргаритки, как и всякий шедевр, способен поворачиваться к зрителю разной стороной, раскрывая себя в зависимости от уровня развития личности в зрителе. Непреложным остается одно – для обозначения мига счастья или апокалипсиса Хитилова неизменно выбирает женщину как самый гибкий и эластичный актерский материал.
Галерея кадров из фильма "Маргаритки", 1966
В Маргаритках на весь мир прозвучало имя ещё одной женщины, неразрывно связанной с периодом взлета чехословацкого кино. Эстер Крумбахова – соавтор сценария и проводник художественной концепции Маргариток, художница по костюмам, украсившая своими идеями фильмы Яна Немеца Мученики любви /1964/ и О празднестве и гостях /1965/. Эстер, которая была старше подруги на пять лет, привнесла в Маргаритки торжество художественной отделки (экстравагантный грим актрис, рукодельное оформление павильона, фантастические одежды героинь безумных фактур и расцветок).
Крумбахова будет работать с подругой Хитиловой ещё дважды, в следующей картине, Вкушаем плоды райских деревьев /1970/, и спустя годы - Фавн сумеречной порой (иногда переводят - Предвечерняя резвость фавна) /1983/, помогая утвердить представление о ней, как об одном из самых самобытных режиссеров планеты, обладающей своим ярким, ни на что не похожим видением.
Вкушаем плоды райских деревьев /1969/ не обманул ожиданий зрителей Маргариток. Фильм вновь оказался примером безупречной яркости, одновременно отсылающей к визуалистам того времени – от Стэна Бракиджа до Сергея Параджанова. Сложное построение фильма открывалось восьмиминутной увертюрой "Скажи мне правду". Похожим, авангардным прологом начинался шедевр Ингмара Бергмана Персона /1966/. Началом фильма Хитилова создает ощущение прикосновения к границе зазеркалья, через которую открывается дверь в райский сад. У Бергмана после взрывного начала зрителю предлагался безлюдный остров Форё, казавшийся территорией пограничья, на которой происходит брожение обликов.
Внешний детективный сюжет, об убийствах красоток в некоем доме отдыха, уходит по ложному пути, а Хитилова-Крумбахова вновь постреливают феминистским анархизмом. Подобно своей героине, замужней Еве, заигрывающей с неизвестным молодым человеком, потенциальным убийцей, авторы заигрывают со зрителем. Такое буйство изображения (всевозможные замедления и наложения, цветовые излишества, мультипликационные вставки, элементы коллажного мышления) представляло "киномаргариток" большими мастерицами. Притом, что они снова провокационно высказывались по вопросам семейных драм и возрастающего равнодушия в обществе, замыкаясь на легкости бытия, однако делали они это столь виртуозно и неотразимо, что не было возможности сопротивляться их колдовским чарам. Кстати, и Маргаритки, и Вкушаем плоды… снимал ещё один идейный соратник автора - оператор Ярослав Кучера, муж Веры Хитиловой.
Галерея кадров из фильма "Вкушаем плоды райских деревьев", 1969
Трагические события 1968 года нанесли удар по чехословацкому киноискусству, которое к этому моменту являлось одной из вершин мировой кинематографии. Неугодные фильмы изымались из проката, многие ленты 68-69-ого годов не вышли на экран, и на два долгих десятилетия легли на полку (День восьмой седьмая ночь /1969/ Эвальда Шорма, Жаворонки на нити /1969/ Иржи Менцеля, Скорбное торжество /1969/ Зденека Сировы), талантливые художники были отстранены от работы, некоторые остались за границей.
Вера Хитилова на восемь лет покидает большое кино. Она не эмигрировала как Милош Форман (позже вступив с ним в полемику в документальной картине Хитилова против Формана - осознание непрерывности /1981/). Она уходит без сожаления и срывов, обладая запасом духовной силы и зарядом личной свободы в несвободном обществе. Чешский кинокритик Галина Копанева отмечала, что Хитилова погрузилась в семейные заботы и посвятила время воспитанию детей – пятилетней Терезе и годовалому Степану. Отношение к женскому труду мы помним по дебютной картине Хитиловой, отличавшемуся уравновешенным и спокойным взглядом автора на удел домохозяйки. Однако когда пришло время вернуться, когда Хитилова почувствовала внутренний позыв, ничто не могло удержать её вне работы. Очевидцы говорят, что она назойливо доставала кинематографических функционеров таким образом, что проще было разрешить Хитиловой снимать, чем продолжать выдерживать её натиск. Автор был полон энергии, открывая следующий этап своей творческой биографии.
|
|
|
Версия для печати
