Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
26 января 2009
 Вы известны тем, что давно исповедуете такие взгляды. В Агирре, гнев Божий, и еще в большей мере – в Фицкарральдо, вы показываете джунгли, в которых нет места человеку.
Раз уж разговор зашел об этом, я бы хотел сказать об одном своём долгосрочном проекте. Это картина о языках, которые умирают, языках, носителями которых в наши дни иногда является только один человек. Сейчас в мире примерно 6 500 языков. Вы оба люди молодые, к концу вашей жизни 90% из них исчезнут. Они уже исчезают очень быстро. Сегодня у нас двенадцать или четырнадцать языков таких, которым владеет только один человек. Представьте, например, что остался последний испанец, владеющий испанским и поговорить ему не с кем. И когда он умрёт, его язык – в данном случае испанский – умрёт, а вместе с ним и вся испанская культура, испанская литература, песни на испанском, испанское мировоззрение. Исчезнут бесследно, поскольку незадокументированы. Без единого следа и без единого оставшегося на память документа.
Я хочу сделать картину о последних носителях языка. Это, очевидно, нельзя сделать за один присест. Мне, в частности, нужно будет отправиться в Новую Гвинею. В северо-западную часть Тихого океана. На юг Чили. В бассейн Амазонки. А чтобы поехать в Новую Гвинею, мне нужно организовать экспедицию, и три недели идти пешком через горы, чтобы добраться до места, где остались два-три человека, говорящих на своём языке. Общественное мнение – я сейчас говорю о наиболее общем восприятии – постоянно озабочено исчезновением или снижением численности китов, исчезновением снежного леопарда, некоторых видов цветов. Но я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь публично говорил об исчезновении культур и языков. Обсуждения этой темы нет, а исчезновение идет очень высокими темпами, более высокими, чем мы наблюдаем это в живой природе.
Когда я снимал Там, где мечтают зеленые муравьи, 1984, я видел одного австралийского аборигена, в доме престарелых, в Южной Австралии. Ему было восемьдесят лет. Он был последним, кто говорил на своём языке. Члены съемочной группы прозвали его "немой", потому что он молчал. Но он молчал лишь потому, что ему не с кем было говорить. Он был одним единственным и последним человеком, говорящим на своём языке. Я встречал его довольно часто. Он всегда что-то напевал себе под нос. В конце коридора был автомат с напитками. У него был полный карман мелочи, а автомат был пустым. Он опускал монету в автомат, смеялся, прижимался к автомату ухом и слушал, как монета прыгает внутри. Монета за монетой, пока они у него не кончались. По ночам, когда он спал, служащие открывали автомат, доставали монеты и подкладывали ему. Он был последним… Это было в начале восьмидесятых, теперь он наверняка уже умер. Мы не знаем, что это был за язык. Никто его не записал. И никто не мог с ним поговорить, потому что никаких других языков он не знал. Язык – не только средство коммуникации. Это мировоззрение, это мировосприятие и миропонимание. И это мир в себе. Это способ объяснения мира и наделения мира смыслом. Способ утверждения себя в этом мире в качестве человека. Все богатство, вся культура исчезает. Повторю: 90% этих языков исчезнут к концу вашей жизни. Если продолжительность вашей жизни будет соответствовать среднестатистической.
Но, возвращаясь к моему проекту, дело не в том, чтобы снять на пленку все эти языки. Может быть, другие захотят включиться. Это может быть групповой проект, если случится так, что другие кинематографисты проявят интерес, и мы сможем найти аудиторию, которой захочется увидеть что-то в этом роде. Но пока у меня ощущение, что это никому не нужно.
Разве это не похоже на то, что ощущает художник, вот это чувство, что он единственный, кто говорит на этом языке?
Нет. И в любом случае, если вы говорите о художниках, вы должны исключить меня из этой категории. Мне как раз кажется, что художник это в большей степени тот, чьё желание и долг – общаться, транслировать своё видение, так, чтобы оно становилось понятным окружающим. "Художник" – я бы опять хотел взять это слово в кавычки, поскольку я не вполне понимаю, что оно должно означать – это, по моему убеждению, тот, кто ищет средства коммуникации.
Себя вы художником не считаете?
Я даже не знаю, что значит быть художником. Мне всегда трудно использовать только одно какое-то определение.
|
|
|
Версия для печати
