Иван Денисов
Обычно супергероев мы ассоциируем с комиксами, их экранизациями или стилизациями под эти экранизации. Но супергерои попали под каток леволиберального конформизма.
Читать далее
|
|
|
|
|
13 января 2009
 Кратко рассмотрим первый из вышеозначенных пунктов. (А к четвертому вернемся несколько позднее). Несмотря на некоторые общие (и признанные) кинематографические влияния, такие, как Брессон и Штрауб-Юйе, Оливейра и Педро Кошта, можно сказать, занимают противоположные концы спектра португальской культуры в смысле типичной социальной среды, изображаемой в их фильмах – это богатые Оливейры против люмпен-пролетариата Кошты. Рабочий класс первых двух фильмов Оливейры – Аники-Бобо (1942) и Весна священная (1963), также изображенный в его фильме Коробка (1994), конечно, нельзя сбрасывать со счетов. Но эти три фильма, которые не имеют практически ничего общего между собой (и еще меньше общего с фильмами Кошты), все атипичны для Оливейры, и представляют из себя, соответственно - неореалистический фильм для детей, документальную ленту о сельском пасхальном празднике (в духе Флаэрти, с преднамеренными постановочными сценами и реконструкциями), и адаптацию пьесы, которая отдаленно напоминает "Уличные сцены" Элмера Райса (голливудский сценарист, лауреат Пулитцеровской премии, постановку упомянутой пьесы в 1931 году осуществил Кинг Видор – прим. ред.).
Нечеткость и амбивалентность политических взглядов у Оливейры может частично происходить от тактики выживания, которую диктовал репрессивный режим Салазара (так называемое "Новое государство"). Из этого вовсе необязательно заключать, что Оливейра был просто жертвой или всего лишь жертвой этого режима, даже с учетом того, что он, как и многие другие, отбыл недолгий срок в заключении (об этом он рассказывал во время своего визита в Чикаго в 2005 году). Его биограф Джонсон пишет, что во время революции 1974 года фабрика Оливейры по производству одежды была захвачена левыми, что привело предприятие к банкротству и Оливейра потерял почти все свои активы, включая и дом, в котором он проживал с 1940 года". Тот факт, что консервативный католик Поль Клодель и леворадикальный атеист и егоза Бунюэль входят в личный пантеон Оливейры – одно из указаний на то, какими могли бы быть его политические взгляды, но они вряд ли будут слишком просты.
То же можно сказать и об Оливейре как авангардисте. Прошла четверть века с того момента, как я посмотрел его часовой фильм Ницца – по поводу Жана Виго, задуманный как оммаж получасовой картине Жана Виго По поводу Ниццы, но я помню, что позднее задумывался над тем, как странно сдержано и деликатно это приношение в адрес пламенного анархиста. Мои любимые фильмы у Оливейры демонстрируют самый большой градус непослушания, и здесь же я должен согласиться с тем, что их можно квалифицировать как авангард потому, что эти различные формы непослушания близко соприкасаются с разными формами собственности и подавления. Но в то же самое время абсолютный акт авангарда возможно, разрушает и то, что мы понимаем под авангардом. На сегодняшний день мне довелось посмотреть 26 из 29 фильмов Оливейры. Один из тех, что я не видел – Воспоминания и признания, согласно пожеланиям Оливейры, будет демонстрироваться публично только после его смерти. (Мне любопытно, не будет ли это, помимо всего прочего, и политическая исповедь; известно также, что в фильме идет речь о доме, где Оливейра прожил многие годы). Его самый длинный фильм Сатиновая туфелька (1985, 400 минут) я видел почти целиком, но при очень огорчительных обстоятельствах – на ретроспективе Оливейры в Университете Брауна в 1998 году демонстрация фильма постоянно прерывалась из-за проблем с проекцией 35-мм оригинала, и вся аудитория была вынуждена покинуть зал задолго до окончания фильма, чтобы присоединиться к уже запланированному обсуждению – прекрасный пример бюрократической тупости в своем самом нефункциональном виде. Еще один фильм, которого не хватает в моем списке – Прошлое и настоящее (1971), третий полнометражный фильм Оливейры – и это не считая двадцати с чем-то короткометражек и документальных фильмов, из которых я видел только пять.
|
|
|
Версия для печати
