Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
|
13 января 2009
 Однако манерный юмор этого двойного зазнайства, длящегося 105 минут, так сух, что в конце концов совершенно пересыхает. Оливейра не обыгрывает того, что происходит; он движется прямолинейно, как бульдозер, заставляя зрителя задуматься о том, не забыл ли режиссер о своих первоначальных намерениях сделать все происходящее смешным и ироничным. И видео Momento, на удивление тривиальное и лишенное юмора, которое Оливейра снял для Абруньозы тремя годами позже, заставляет усомниться в том, что его замысел Принцессы Клевской изначально был шуточным.
То же ослиное упрямство режиссер проявляет и в картине Красавица навсегда, которая является своего рода сиквелом или примечанием к Дневной красавице Бунюэля. Однако в сиквеле в большей степени затрагиваются не сексуальные, а классовые проблемы, и единственное подлинно бунюэлевское чувство сюрреализма выражается лишь в том, что в кульминационном эпизоде фильма действует цыпленок. В оригинальном фильме Северина (Катрин Денев), фригидная буржуазная домохозяйка, любящая своего мужа Пьера (Жан Сорель), устраивается на работу в дневное время в дорогом борделе, чтобы удовлетворить свои мазохистские желания – секрет раскрывает друг мужа, Анри (Мишель Пикколи), беспутный клиент борделя. После того, как в Пьера стреляет один из ревнивых клиентов Северины, навсегда оставляя его немым и парализованным, Анри объявляет, что он расскажет Пьеру все, но мы (и героиня) не можем быть уверены в том, сделал он это в самом деле или нет.
Оливейра, который не смог убедить Денев еще раз сыграть Северину, взял на роль Буль Ожье, которая уже играла главную роль в его фильме Мой случай. Во первых, она фактически играет другого персонажа, не Северину Бунюэля (различия здесь на уровне общего замысла, и дело совсем не в кастинге), во-вторых, фокус истории смещен на Анри (которого снова играет Пикколи). Большую часть фильма он преследует несговорчивую Северину, чтобы пригласить ее на роскошный ужин, который она в конце концов соглашается посетить, чтобы узнать, открыл ли Анри правду ее мужу 40 лет тому назад. Когда Анри разглагольствует с молодым барменом (Рикардо Трепа), он говорит о Северине как о мазохистке, которая стала садисткой, чтобы таким образом преодолеть свою любовь к мужу. Однако его собственный неосознанный садизм и бойкий нарциссизм доминируют в повествовании – даже при том, что, судя по интервью Оливейры, фильм главным образом рассказывает о Северине. Можно даже поспорить о том, что главным атрибутом аристократии, который есть в этом фильме, является "цивилизованная" форма женоненавистничества – точно так же, как "цивилизованная" ксенофобия и/или мизантропия может быть ключевой формой презрения в "Звуковом фильме", также богатом звездными актерами.
Подводя итог, можно сказать, что существует некоторый вид шутки в Письме и Красавица навсегда, но крайне частного рода, и с невыраженной кульминацией. Явная отстраненность Оливейры от этих персонажей (не считая его предположительного соучастия по отношению к Анри) и аудитории создает зияющую дистанцию, которая, как кажется временами, и является его методом. На протяжении фильма много привлекательных отступлений, например, музыкальные интерлюдии в обоих картинах, в частности, исполнение второй и третьей части Восьмой симфонии Дворжака на парижском концерте, где Анри впервые видит Северину. Но факт того, что эти музыкальные пассажи воспринимаются скорее как отступления, а не как существенные для повествования или фильма вылазки, обозначают проблему.Также непродуктивно будет указывать на то, что Оливейре исполняется 100 лет. Это по-своему впечатляет, и его нынешняя продуктивность становится все более знаменательной – хотя сам он говорил о том, что главным образом его кинематографическая деятельность позволила ему выжить. Даже если это и так, это не значит, что его работа заслуживает автоматического признания, по крайней мере, не считая того, что о 19 веке он может рассказать нам больше, чем Джеймс Айвори (американский режиссер, известный по экранизациям романов Джейн Остин и Генри Джеймса – прим. ред.). В молодости Оливейра занимался прыжками с шестом, нырянием и водил гоночные автомобили – и теперь его возраст больше работает на его легенду, чем на лучшее понимание его фильмографии. (Некоторые поклонники Оливейры ценят в первую очередь картину Христофор Колумб, загадка, поскольку здесь Оливейра самостоятельно появляется в кадре и даже водит машину. Можно также обратить внимание на основной тезис Оливейры о том, что Колумб был португальским евреем и его перекличку с теорией, которую персонаж Джона Малковича излагает в фильме Монастырь, и согласно которой Шекспир был испанским евреем – но я счастлив оставить другим изучение этих тонких связей).
|
|
|
Версия для печати
