Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
10 декабря 2008
Алексей Коленский
 В классической литературе зверушки пристроены комфортно – там "с ласточкой Катулл и с соловьем Державин", Гулливер при гуингмах, Вронский с Фру-Фру, "мой сурок со мною" и нет Есенина без коров, жеребят и собак. На экране все иначе, кинообъектив – беспощадный реалист - знает: артисты ревнивы, как кошки, звезды не выносят даже менее разумных конкурентов, оттого и сами частенько напоминают братьев наших меньших. В том спектре "элизиума теней", где Валентино смахивает на миниатюрного богомола, Гейбл и Флинт на откормленных охотничьих псов, Богги на хладнокровного варана, а Николсон на жука-скакуна, Джон Малкович ассоциируется с зеленой гусеницей лениво объедающей сюжеты про спасение мира и соблазнение невинных: находчивый, харизматичный, медленный, яростный, с разборчивой неразборчивостью он выбирает истории в которых антагонист на полшага впереди и хоть на полголовы выше энергичного "хорошего парня". В неравной битве со стальными злодеями Д М роняли честь, судьбу и лицо Ривз, Иствуд, Кейдж, Джулия Робертс, Николь Кидман. Моральный выбор, сумерки сердечных мук скользкому парню по барабану – Малкович виртуозно владеет акцентами, превращающими картонных злодеев в первых любовников экрана. Как никто в Голливуде богатый полутонами и полувзорами, Д М поверх отпущенных обстоятельств поражает героя и зрителей проливая сквозь экран ностальгию по настоящему… Трудно припомнить сюжет, в котором этот невзрачный, курносый, плешивый коротышка с корявой челюстью не имел бы половых и идейных конкурентов! Иногда, За облаками, он умеет быть омерзительным как зоосадовский павиан – не для славы, для души. "В кинематографе все фальшивка: фальшива любовь, фальшив секс, фальшивы спецэффекты. В театре все иначе", - это еще что, в 55 можно позволить быть себе еще откровенней: "Я профессионал и просто выполняю свою работу… Играть в хорошей пьесе и в плохой пьесе - абсолютно одно и то же, играть трагедию не проще и не сложнее, чем фарс - это работа! …Самое важное для меня привнести в персонаж что-то, чего не было в нём раньше, то чего зритель никогда не видел", - пафос этой фразы звенит одержимостью телесно-онтологического порядка, душой гусеницы мечтающей воспарить прекрасной бабочкой и затмить мелкотравчатый голливудский инсектарий (см. "танец любви и отчаяния" в Быть Джоном Малковичем).
Такое чудо стало бы беспрецедентным творческим подвигом – фактически речь идет о возвращении в Век Невинности, Великой комедии, иконами которой служат инсекты не имеющие аналогов низшего порядка: Чаплин, Китон, братья Маркс. Увы, гусеницы в этом лимбе служат лишь основанием пищевой пирамиды (это гениально угадали Кауфман-Джоунс и братья Коэны, снявшие две издевательские анти-малковичевские комедии:Быть Джоном Малковичем, После прочтения сжечь). То же, чем привычно забавляется выдающийся артист, годится в рубрику "порнография для чешуекрылых", а остро-характерных злодеев в 70-томной фильмографии не наберется и десятка. В 2007-м, например, Д М засветился в роли полковника НКВД из антисталинистской залепухи Тома Робертса По этапу. В названии отчетливый сарказм не только к "родине медведей", но и к самому товарищу Павлову-Малковичу, которому явно не суждено стать самым безумным чертом колымского снежного ада… Но это так, текучка и к слову, а мы о вечном: артисту исполняется 55 – достойный повод для подведения некоторых творческих итогов. Джон Гэвин Малкович родился 9 декабря 1953 года в провинциальном городке Кристофер, штат Иллинойс, отец был рядовым злодеем-неудачником. Папаша поколачивал толстого последыша (матери и старшим сестрам это было безразлично), а крошка-Джонни мечтал научиться играть в бейсбол, его умоляли не смешить соседей. В 16 мальчик сел на диету из одних леденцов, скинул 40 кг, поступил в местный университет на эколога, сошел с дистанции на 2-м курсе, прибился к только что основанному молодежному театру Степпенвульф под руководством Гэри Синиза и разом выбился в премьеры восприняв главный принцип худрука: играть не оглядываясь на партнеров. Не более, не менее - Синиз противопоставил свою режиссерскую школу системе Станиславского, воспев языком кафкианских и том-вульфовских фантазмов столбовой мотив среднезападного захолустья – тотальное одиночество, монументальную некоммуникабельность. Эксперимент удался: вольную адаптацию артур-миллеровской "Смерти коммивояжера" принял Нью-Йорк, у премьера явился шанс блеснуть в эпизодах нескольких телесериалов и получить вторую главную роль в тягучей псевдодокументальной эпопее Роллана Жоффе Поля смерти (1984). Его первому киноперсонажу, американскому фотокорреспонденту предстоял трип по гниющему тысячью трупов пол-потовскому болоту - в сущности, Малковичу следовало отсвечивать, играть не играя… Оставаться занимательным на фоне бойни - не самая простая задача, да и в сценарии заключался подвох. В то время как от увязшего в холокосте фотокора требовалось немного пластики (пришлось побегать) и ледяной фрустрации, его партнер - камбоджийский гид-переводчик - воплощал откровенную обреченность репрессиям и выслужил чуткого к массовым страданиям Оскара. В следующем году столь же невозмутимо подыграв Салли Филд и Эдду Харрису (Место в сердце, режиссер Роберт Бентон) Д М удостоился Оскаровской номинации и оседлал волну успеха. Синизовский спектакль "Смерть коммивояжера" лег в основу телепостановки переехавшего в США свежеиспеченного оскаровского лауреата Шлендорфа - проявив похвальную чуткость к дару судьбы, Джон сумел переиграть самого Дастина Хоффмана, навсегда увязшего в ролях трогательно-беззащитных аутистов. Малковичу достался более занимательный образ – фактически он сыграл подрастающего Стэнли Ковальского (каноничный Брандо в казановской экранизации Трамвая желания), обаятельной авторитарной скотины - того, кем хотел, но явно не стал несчастный, глупый, вялый Малкович-старший.
3 страницы
1 2 3  
|
|
|
|
Версия для печати
