Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
2 июля 2008
Владислав Шувалов
 Наш главный фестиваль всегда организовывали с государственным размахом, шапкозакидательскими амбициями и стремлением усидеть на двух стульях, балансируя между трендами мировой фестивальной моды и назойливой декларацией собственного "особенного пути". Желание быть "Третьим Римом" приводило к печальным последствиям – фестиваль обильно критиковали за организационный бардак, насмехались над конкурсной программой, возмущались нехваткой первостатейных звезд, клеймили за закрытость и превращение в междусобойчик для околофестивальной тусовки. Говорить о том, что Московский фестиваль выдавливает из себя раба, превозмогает извечные (и нередко, обоснованные) упрёки – можно. Но можно с удвоенной силой и ополчиться на ММКФ - здравый смысл подсказывает, что последнее слово зависит от того, на какой стороне ты сам находишься, готов ли взвешенно оценивать преимущества и недостатки мероприятия, главным из которых является то, что ММКФ - монополист отечественного фестивального движения (и это ещё мягко сказано). Правда, за последние два года в столице появились кинофорумы, способные работать с западными партнерами и привлекать интересные картины ("Амфест", "2morrow"), но говорить об альтернативе и конкуренции, хотя бы самой приблизительной, пока не приходится.
Сегодня, однако, понятно и другое. Прочие мировые фестивали устроены приблизительно так же: судя по возгласам аккредитованной публики, и бардака у них не меньше, и политика главенствует отнюдь не художественная, и призы вручаются фильмам сомнительной репутации и неочевидного значения.
Но – что есть, то есть. Проблем хватает. На юбилейном ММКФ удручало неэффективное расписание показов, когда днем фильмов нет, а после шести вечера они стартовали сразу в нескольких залах (и в двух кинотеатрах), доводя киноманов до исступления невозможностью выбора. Не была продумана сетка демонстрации, когда актуальные, редкие или скандально известные картины удостаивали единственным показом, на который было затруднительно пробиться. Зрителей отталкивала чехарда с продажей билетов, когда их выбрасывали за час до начала сеанса, или когда их резервировали для продажи через мобильного оператора (естественно, по завышенной цене).
По программному репертуару претензий столько, сколько насчитывается аккредитованных участников – у каждого свой вкус и свое "особое" мнение. Пожалуй, точки пересечения проявляются только в отношении конкурсной программы ММКФ, которая у нас почти всегда - "кот в мешке". Из 16-ти фильмов официальной программы этого года, не считая фамилий отечественных режиссеров, не без напряжения вспомнишь два-три имени - пенсионера венгерского кино Петера Бачо да обласканного фестивалями за фильм Тувалу девятилетней давности ремесленника Файта Хелмера. Но и тут вопреки традиции охаивания конкурсных раскладов, я предложу свое мнение, как водится, "особое".
Социально мыслящее кино
Председатель отборочной комиссии Андрей Плахов разбирается в фестивальных веяниях как никто другой. Он точно знает про все недуги, которыми болеет фестивальный мир. Сегодня самый острый из них – попытка построить диалог с реальностью, такой, который был бы принят и критиками, и зрителями. Последний (по времени) всплеск киномоды и общий восторг был сопряжен с успехом череды румынских картин, подтверждающих, что этот контакт с реальностью возможен. Отборщики были настроены на поиск именно тех работ, которые способны описать обычные житейские вещи, но по-новому, предложив иную форму.
И всё-таки неожиданным стало присуждение главного приза фестиваля – "Золотого Георгия" - иранской картине Проще простого (Be hamin sadegi, 2008), хотя, если подумать задним числом, в конкурсе не было фильма, более плотно примыкающего к злободневной теме "освоения реальности".
Проникнуть за барьер изображения, в котором не было визуальных аттракционов и которое не било "смыслами по мозгам", многие критики так и не смогли. В фестивальном круговороте ангажированная публика этот фильм просто проспала, пытаясь впоследствии оправдать скукой и житейской банальностью сюжета собственное бессилие.
Сейед Реза Мир Карими, режиссер фильма, родился в Тегеране – там же происходит действие его фильма, представляющего зрителю один день из жизни иранской домохозяйки. Никаких скандальных и межкультурных эксцессов фильм не предполагает – напротив, старается как можно бережнее подойти к чувствам зрителя. Режиссер представил в Москве четвертую полнометражную картину; награды предыдущих лент свидетельствуют о приобретении автором того языка общения, который понятен во всех частях света: фильмы иранца премировались в Токио и Монреале, Джакарте и Злине (Чехия). В 2001 году его лента В лунном свете (Zir-e noor-e maah, 2001) была награждена главным призом "Недели критики" – одной из программ Каннского МКФ.Удивительно, что драма внутреннего беспокойства женщины, которой вроде бы не о чем пожаловаться, выполнена мудро и лишена как интеллектуальных рефлексий, так и феминистского акцента. Совершенно непонятно, откуда рождается этот интерес к фильму – наблюдать за действиями женщины, которая убирает дом, моет посуду, развешивает постиранное белье, готовит еду несколько раз в день, водит детей на занятия, журит их за шалости, беседует с соседками, ходит в магазин, расплачивается за покупки. В этом фильме есть что-то истинно материнское, основополагающая простота, на которой держится вселенский мир, ода женщине. Притом, что фильм лишен азиатской экзотики: действие происходит не в горном селении со своеобразными нравами, богатой природой и персидскими коврами (если вспомнить перевод названия фильма другого иранца Мохсена Махмальбафа – Габбех), а в малогабаритной квартире многоэтажного дома. Героиня ходит по улице в чадре, а дома – с покрытой головой, как и положено правоверной мусульманке в этих краях, но при этом она – современная женщина (занималась фитнесом, а теперь пробует себя в поэзии, посещая соответствующие занятия), обладающая коммуникационным потенциалом, высокой толерантностью и чутким отношением к миру. На вопрос младшего ребенка: "Как называется твоя работа?", ей неловко отвечать, что она – домохозяйка; героиня чувствует, что способна на большее.
3 страницы
1 2 3  
|
|
|
|
Версия для печати
