Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
6 апреля 2008
G: Вам не кажется, что основной проблемой научно-фантастического кино является то, что инопланетная жизнь всегда изображается в виде такого существа из Чёрной Лагуны - монстра из пластика и резины?
K: Кажется. И это одна из причин, по которой мы дистанцировались от биологической формы, не говоря уже о том, что по-настоящему развитые существа вероятнее всего на одной из ступеней эволюции отказались бы от оболочки биологической формы. Невозможно в кино создать биологическую форму, которая бы не была слишком гуманоидной либо не напоминала монстров с выпученными глазами из дешёвой фантастики.
G: Костюмы человекообразных обезьян в Одиссее получились впечатляющими.
K: Мы потратили целый год на то, чтобы эти костюмы выглядели убедительно, а не просто как обычная работа гримера. В конце концов, мы разработали макет черепа из чрезвычайно лёгкого и мягкого пластика, к которому мы приспособили искусственные лицевые мускулы, которые управляли губами, когда открывается и закрывается рот. Сам по себе рот тоже потребовал немалой работы – в нём были сделаны искусственные зубы и искусственный язык, которым актёр мог управлять при помощи крошечного тумблера, чтобы издавать ворчание, похожее на настоящее. Некоторые маски даже имели встроенные механизмы, которые двигали искусственные мускулы на щеках и под глазами. Все обезьяны, кроме двух детёнышей, были сыграны мужчинами, большинство из которых - танцоры или мимы. Благодаря этому они двигались лучше, чем большинство киношных обезьян.
G: Девочка, которой доктор Флойд звонит с орбиты – Ваша дочь?
K: Да, моя младшая дочь, Вивиан. Ей тогда было шесть лет. Мы не заплатили ей никакого гонорара, надеюсь, когда она вырастет, она не станет подавать против меня за это иск.
G: Почему голос Мартина Балсама, в роли компьютера был переозвучен Дугласом Райном, канадским актёром?
K: Ну, у нас были сомнения, как должен звучать голос, у Марти слишком сильный американский акцент, а у Райна такой мягкий мид-атлантик, он больше подходит для этой роли.
G: Некоторые критики усмотрели в этой вкрадчивости его голоса оттенок гомосексуальности. Так и было задумано?
K: Нет. Некоторые относятся к таким вещам, как к шараде, всё время пытаются что-то прочесть между строк. Наш компьютер - "натурал".
G: Почему компьютер оказался более эмоциональным, чем человек?
K: Эта тема, похоже, завела многих критиков, которым показалось, что эта часть фильма провальна, что компьютер оказался интереснее, чем астронавты. Разумеется, компьютер является основным действующим лицом в этих эпизодах. Если бы он был человеком, было бы очевидно, что он играет первую скрипку и является наиболее интересным персонажем; он берёт на себя всю инициативу и все соответствующие проблемы возникают из-за него.
Некоторые критики, похоже, полагают, что если мы сумели создать характер при помощи голоса, света и оптики, это автоматически означает, что человек, люди, как персонажи, не удались. Я же полагаю, что Кир Далли и Гари Локвуд, астронавты, вели себя вполне правдоподобно и в соответствии с обстоятельствами. Одна из вещей, которые мы стремились передать в этой части фильма – реальность мира, населённого машинами. Нас это ждёт в недалеком будущем. Машинами, которые так же умны, как и люди, и которые обладают таким же эмоциональным личностным потенциалом, как и люди. Мы пытались заставить людей представить себе, каково им будет делить мир с такими существами.
В нашем конкретном случае, у него был эмоциональный кризис, поскольку он не мог принять доказательств собственной погрешимости. Идея компьютера-невротика не нова – большинство компьютерных теоретиков полагают, что если появятся компьютеры с более высокими, чем у людей, интеллектуальными возможностями, способные к обучению на собственном опыте, они неизбежно выработают эквивалентные человеческим эмоциональные реакции: страх, любовь, ненависть, зависть и т.д. Такие машины могут стать столь же непредсказуемыми, как и люди, и, конечно же, будут подвержены нервным срывам, как это произошло с нашим героем в фильме.
G: Раз уж Одиссея - это визуальная коммуникация, что с ней произошло, когда Артур Кларк в конце концов перенёс её на бумагу, создав книгу по мотивам фильма?
K: Это, разумеется, совершенно другое выразительное средство, и есть ряд различий между фильмом и книгой. В романе, в частности, сделана попытка, объяснить некоторые вещи более доходчиво, чем в фильме, что, в общем-то, неизбежно при вербальной коммуникации. Роман появился после того, как мы написали литературный сценарий на 130 страниц. Затем этот литературный сценарий был переработан в собственно сценарий, который тоже менялся на протяжении работы над фильмом. Но Артур взял весь существующий материал, добавил впечатлений от некоторых отснятых эпизода и сделал роман. В результате фильм и роман отличаются.
G: В одном конкретном эпизоде, в романе три миллиона лет назад любопытные человекообразные обезьяны находят чёрный монолит, и он делает вещи, которых нет в фильме. В фильме он подсказывает обезьяне как из кости сделать орудие. В романе плита становится влажной и светится и нам сообщается, что это на самом деле обучающий и тестирующий прибор, который выясняет, стоит ли обезьяна того, чтобы ей помогать в развитии. Это было в первоначальном сценарии? Когда этот эпизод исчез из фильма?
K: Да, он был в первоначальных вариантах, но я решил, что это слишком в лоб, что если этот монолит выставить в таком свете, то он будет восприниматься просто как некая высокотехнологичная машина для дистанционного обучения. В печатном тексте такого рода лобовых объяснений можно избежать, но я подумал, что мы можем добиться более загадочного и магического впечатления, если сделать так, как мы сделали в фильме.
G: Вам не кажется, что такое прямолинейное изложение в романе нивеллирует эффект таинственности, присутствующий в фильме?
K: Я думаю, что есть возможность увидеть два разных подхода к изложению концептуальной основы повествования при помощи разных выразительных средств, кинематографа и литературы. В обоих случаях, разумеется, разные подходы должны быть обусловлены различным характером этих средств. Я думаю, что дивергенция этих двух работ сама по себе интересна. На самом деле, это беспрецедентная ситуация, когда самостоятельная литературная версия основана на отдельных набросках и фрагментах фильма, который в целом еще не закончен. Собственно, никто не видел законченный фильм целиком до первого пресс-показа в апреле 1968-го, и я сам впервые увидел фильм целиком, с нормальным звуком, за неделю до того, как он вышел на экраны. Я закончил ту часть фильма, где заняты актёры, в июне 1966-го и с этого момента до начала марта 1968-го большую часть времени посвятил работе над съёмками спецэффектов – их всего 205. Последние кадры были нарезаны для негатива на студии голливудской студии MGM всего за несколько дней до выхода фильма в прокат. Никаких специальных намерений скрывать фильм до выхода у нас не было, он просто не был готов.
|
|
|
Версия для печати
