Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
Владислав Шувалов
ММКФ-2009. Душа минус тело минус душа
19 июня 2009, 9-55
Царь
 Для представителей прессы Московский кинофестиваль начался на один день раньше официального старта - "фильмом открытия" 31-ого ММКФ Царь Павла Лунгина и двумя фильмами из программы "Гала-премьеры", к которой принято относить ленты, запланированные к выпуску в российский прокат (Женщина французского жиголо, Кадиллак рекордз).
Главным событием пресс-дня стала историческая драма Лунгина, которого в ближайшие дни можно будет лицезреть в разных качествах - председателя Жюри основного конкурса и автора персональной ретроспективы из четырех названий.
Лунгин, большой мастер по части перевода специфики родных реалий на европейский язык наивной чистоты и лукавых упрощений, вновь снял кино ровное, и это нельзя не отметить. Как было сказано Кириллом Разлоговым, модератором пресс-конференции с создателями фильма, Царь в некотором роде соответствует сегодняшнему состоянию нашего кино; похвала это или критический намек каждый понимает по-своему.
Несмотря на название фильма, главным героем является не Иван Грозный, а Филипп, митрополит Московский, приближенный к царю духовник, который выступил против террора и злодейств опричнины, за что был лишен сана, изгнан и казнен. События фильма охватывают 1565-69г.г. – с момента призыва соловецкого игумена Филиппа Колычева в Москву, для принятия митрополичьего сана, и вплоть до его убийства Малютой Скуратовым.
Велико искушение сравнить фильм Павла Лунгина с шедевром Сергея Эйзенштейна, на что автор Царя парировал, дескать, в классической ленте упор был сделан на эстетические решения и эзопов язык, которые были необходимы Эйзенштейну для реализации сталинского заказа, тогда как его, Лунгина, интересовала психологическая, а не эстетическая сторона вопроса. Своевременность темы о безграничной власти, сажающей верных прислужников на кол своей административной вертикали, равно как и увлечение духоподъемными темами, понятны, однако именно с эстетикой у Лунгина как раз нелады. Речь даже не о том, что Иван IV и Филипп выглядят персонажами одного возраста, хотя Филипп был старше царя на 23 года - в художественном произведении подобные условности допустимы. Важнее то, что автор прямолинеен в своем намерении представить русскую жизнь XVI века исключительно в картинках сатанинского мрака, кровавой тирании и развлекательного садизма, рационально чередуя душеспасительные встречи заглавных героев со сценами пыток и казней. Оператор Том Стерн (среди работ которого 7 фильмов с Клинтом Иствудом, включая Подмену и Гран Торино) создает односложное и скучное изображение, лишенное всякой магии и возможности чуда, к которому по предположению Лунгина, благоволило далекое время. Кажется, что Стерн абсолютно не видит ни исторического, ни кинематографического контекста. Как и в позапрошлом фильме Лунгина Остров, ставка делалась на актерскую силу, прежде всего, П.Н. Мамонова, вписавшегося своей неуправляемой оригинальностью в лаковый мир истеблишмента. Но в трагедии Царя происходит непреднамеренная подмена лидеров. В нашем кино редко случается, когда мощный харизматик, раскрепощенный оригинал проигрывает профессиональному классу, актерскому таланту, поскольку ни того, ни другого в избытке у нас не значится. Это произошло с П.Н. Мамоновым, никогда прежде не встречавшимся на съёмочной площадке с актером такого класса, как О.И. Янковский. Мамонов на протяжении фильма "гонит беса" и, в отличие от своего партнера, играет не заявленного персонажа, а что-то свое - юродивую шизофреническую натуру. Темная сторона Ивана IV противопоставлена светлому образу митрополита Филиппа, но в исполнении Мамонова масштаб мрачной фигуры не соответствует величине образа соловецкого святителя. Кстати говоря, заданность подобного сравнения подтвердил сам режиссер. Первоначальное название фильма Иван Грозный и митрополит Филипп было заменено на краткое Царь именно по этой причине, поскольку и тот и другой персонажи являются своего рода царями светлого и темного начал, а ещё точнее - двумя сторонами одной натуры, нарицательного русского характера. В этом смысле П.С. Лунгин вновь оказывается на коне, чутко улавливая злобу дня и предлагая поискать свет в черноте русской власти. За подобную толерантную проницательность Царь точно получил бы Сталинскую премию, в отличие от опальной второй серии Ивана Грозного.
Если русский режиссер с возрастом непременно начинает думать о душе, то французская режиссерша с возрастом раскрепощается мыслями о теле. Клиентка французского жиголо - пошленькая пьеска, рассчитанная на не очень умных дам очень бальзаковского возраста, закомплексованных отсутствием регулярных интимных связей. С позиции завистливой пожилой дамы все мужчины – бесхребетные слабаки и проститутки, а юные девушки, конкурентки – алчные дуры и уродины; так 59-летняя толстуха Баласко сублимирует свои желания, даже не пытаясь их достойно завуалировать оригинальностью и фантазией, используя кино грубо, как фаллоимитатор, чем доказывает не горячность режиссерского позыва, а художественную фригидность.
В этом смысле голливудское кино держит марку и избегает таких постыдных авторских резонов. Кадиллак рекордз - музыкальная ретро-погремушка, рассчитанная на любителей определенного сорта музыки (надо сказать, музыки прекраснейшей). В рассказе о легендарном чикагском звукозаписывающем лейбле "Чесс Рекордз", через студию которой прошли гранды черного блюза Вилли Диксон, Мадди Уотерз, Хаулин Вульф, Чак Берри, авторы используют вышеозначенных персонажей для типовой истории о забытых сынах Америки, которые благодаря своему таланту и предприимчивости Леонарда Чесса (Эдриан Броуди) становятся апостолами поп-культуры. Походя, они закатывают друг другу разборки, пьют, колются, испытывают терпение полиции, каждые пять минут экранного времени меняют кадиллаки и девушек. Восполнить драматургическую пунктирность фильма позволяет опьяняющая звуковая дорожка. В ритме упоительных блюзовых стандартов душа и тело находят свое кратковременное умиротворение.
|
|
